13:26

продавец паранойи
Что-то потянуло меня перепечатать из блокнота свои вирши четырнадцатого года. Не знаю, с чего бы это вдруг. Может, новые столпились, шумят, галдят, ёрничают, мол, не будем совсем выливаться в слова, если ты не намерен выпускать нас дальше блокнота. Галчата. Неприкаянные. Будь по-вашему.
**
Лето дурманит перепадами настроений: от дождя к солнцу, и снова к дождю, к ветрам, грозам, ко штилю. Слушаю, как барабанит по крыше, стучится лучами в стекло, как касается кожи прохладой или палящим зноем. Запоминаю. Озвучиваю тишиной. Проживаю во снах, или полудремах, которые листаю по диагонали, как записи в избранном. Они обижаются, кажется, замолкают на пару ночей и снова приходят, становятся в очередь за виршами, перебрасываются с ними парой мыслей. Когда-нибудь я и вас выпишу, выпущу, отпущу, подарю крыла.
**
Когда-нибудь не сейчас.

@темы: беспробудни, настроения, я оставляю себе право на страшные сны, 2015, сиреневый джокер, твиттер

13:18

2014.4

продавец паранойи
они говорят, я всё молчу в ответ, перебираю буквы,
как пряди твоих волос, вплетаю полночный бред
в каждую новую тысячу лет и бед,
которые я сочинил
сам.
ты принимаешь мой смех, как тончайший из всех ножей
снимаешь старую кожу и мне говоришь: здесь режь,
пожалуйста, здесь, где больней,
чем поцелуи щелочи
на щеке.
я обнажаю твои безупречные легкие; в сердце мне толку нет
совсем; ты беззащитно и так откровенно распят на мне,
что я наполняю строками древних вед
то чем отныне дышать предстоит
тебе.
*
они говорят - тебя не придумать иначе, а я смеюсь,
ты для них алхимический символ, а для меня - голем
ты - моя аханкара, я однажды буду почти тобой
только, знаешь, пред этим себя разобью.
совсем.

@темы: по венам, сиреневый джокер, словотворное, 2014

13:12

2014.3

продавец паранойи
господи, я прошу, хватит уже, а? забери от меня
своих всепрощающих, письма пишущих по утрам,
вместе со мной засыпающих просто так,
обнимающих мягко за плечи, а не сжимающих
горло.
господи, говорю, мне с ними больно,
я с ними и сам не свой.
господи, я шепчу, татуировкой на теле - сотни
твоих имен и тысячи тех, посторонних, прикосновений,
я помню их все, я - первородный смех,
замерший взглядом из-под тяжелых век,
поверженный на колени.
господи, говорю, хоть ты-то...
ты веришь мне?
*
господи, исступленно твержу, задыхаясь немой молитвой,
я искупил себя, я умирал тысячи тысяч раз и воскресал снова
как сын твой, но только с другими в сердце, не с тобой,
в теле не боговом (или божественном), а земном
господи, говорю, что, все сызнова?
я ведь твой.

@темы: сиреневый джокер, словотворное, 2014

10:33

продавец паранойи
25.06.2015 в 09:18
Пишет  ~Disharmony~:

Смешной чешско-русский словарь в картинках


URL записи

@темы: не моё, 2015

22:12

продавец паранойи
Меня здесь нет. Я вернусь в конце августа, возможно, тогда, когда вернусь в Москву.
А до тех пор - только степи, запах ковыля и летних полевых цветов, молчание и тишина, разбавленные смехом.
Себмнержать (с).

@темы: настроения, 2015, сиреневый джокер, будда-который-курит, твиттер

10:35

продавец паранойи
Коротко о главном.
Игры. В Москве ставят ВтМ на которую я не попадаю. Попадаю на Блудлайнс в Киеве.
Ученики. Люблю их, нежно.
Сны. Буду записывать, когда приеду. Про маньяков - обязательно, потрясающий сон.
Здоровье. Традиционно болею.
Клиенты. У меня есть первый официально прошедший краткосрочную терапию клиент. Я счастлив, что я могу сказать.
Творчество. Пишу, умею, практикую.
Марк. Без комментариев.

@темы: педагогическая поэма, беспробудни, настроения, я оставляю себе право на страшные сны, 2015, по венам, сиреневый джокер, психология души, твиттер

11:18

продавец паранойи
Мне скоро опять уезжать, а потому хочется как можно глубже познать свой город, впитать в себя, надышаться им так, чтобы хватило на три месяца, чтобы не задохнуться в другом из моих городов, прекрасном, ностальгично-чувственном, но уже чужом. О нет. Мне не придется скучать там, теряясь в знакомых улочках и зданиях, но мне будет чертовски не хватать Москвы. Конечно, я выберусь в Польшу и Чехию, снова увижу А., у меня останется работа и добавится возможность ложиться в пять утра и просыпаться около полудня, но.
Всегда есть это чертово "но", да?
**
А потом я вернусь.

@темы: беспробудни, настроения, 2015, сиреневый джокер

15:22

продавец паранойи
После некоторых своих учеников я думал, что сайты репетиторов не смогут ничем меня удивить. А они смогли. Посмотрим, что из этого выйдет.)

@темы: педагогическая поэма, 2015, сиреневый джокер, твиттер

00:31

продавец паранойи
Музыкальный рэндом в почти апрельскую метель - страшная вещь, скажу я вам.
**
Мой ласковый нежный зверь.
Просто вальс. Просто люблю.

@темы: беспробудни, настроения, 2015, по венам, похуй, пляшем (с), сиреневый джокер, no pain, теги под грифом "секретно", теги под грифом "серьезно", твиттер

13:37

продавец паранойи
Асфальт высох, самокат пока что стоит разобранный и ждет втулку (невольно вспоминается небезызвестный анекдот про "один - сломал, второй - потерял"), самое время брать с собой доску на прогулку, рваться впереди батька в пекло и раздумывать о том, не научиться ли трюкам, а не просто езде. Просто ездить ведь скучно, а весна - не время для скуки.
До ВДНХ рукой подать, ученики, сместившись на конец недели, дали несколько часов свободного времени, трачу их на книги и прогулки, сажусь на трамвай и еду, отсчитывая станции под музыкальные ритмы, первым делом роняю борд и еду до памятника Ленину, вокруг, затем - к тиру. Призовой наскучил, потому чаще заглядываю в почти неприметный, у самого входа в парк аттракционов. Выбираю ИЖ или Макаров и вглядываюсь в знакомую светло-зеленую мишень, прицеливаюсь неторопливо, спускаю курок и дожидаюсь, пока механический голос проговорит "десять". Переламываю винтовку, заряжаю, целюсь, растворяюсь в ощущении единства с оружием. Perfect.
Мне не хватает привокзального тира с мишенями-пятачками и фигурками: побитыми, стертыми, источенными временем и чужими пулями.
Палец, курок, выстрел.
Потом можно возвращаться. Видеть, как набухают почки на деревьях, тает оставшийся лежалый снег, расчехляют карусели, светлеет белокаменная моя Москва.
А где-то потом - ученики, книжный, клуб, водитель от бога, который довозит до дома и оставляет свой номер телефона: кажется, я знаю, с кем буду обкатывать машину и учиться чувствовать дороги своего города.
**
Под утро приходят сны. Толпятся вокруг, перешептываются, галдят, некоторые - молчат. Топчутся у порога, ждут приглашения: угрюмо, почти зло. Алчут коснуться меня своими тенями-пальцами-образами, целовать мои уста, топить в себе мое тело.
Я открываю двери и говорю: welcome.

@темы: беспробудни, настроения, я оставляю себе право на страшные сны, 2015, сиреневый джокер

23:56

продавец паранойи
техподдержка по-чешски

@темы: хиханьки, не моё, 2015

17:53

продавец паранойи
Иногда я понимаю, что мой дом - их книги.
Аминь.

@темы: настроения, 2015, по венам, сиреневый джокер, читалочки, будда-который-курит

23:42

продавец паранойи
Однажды он пришел ко мне и спросил:
- Джокер, а сколько денег ты хочешь за то, чтобы сыграть против Джокера?
- У тебя столько нет, - отмахнулся я, - и никогда не будет.
- Да ты бы и не стал никогда играть против Джокера, - рассмеялся он, и я подхватил его смех. - Джокер всегда играет сам за себя.
**
Знал бы ты, как ты ошибаешься.
**
Игра для меня это с/в/о(б). О да. Но не за или против.

@темы: хиханьки, беспробудни, настроения, 2015, сиреневый джокер, твиттер

11:01 

Доступ к записи ограничен

продавец паранойи
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

10:37

продавец паранойи
Порой мне кажется: мои сны - это те фильмы и книги, которые были рождены безымянными богами и так и не нашли своего читателя-зрителя-собеседника. Порой краски в этих снах болезненно яркие, дыхание за спиной - ощущаемое кожей, страх - пряный и мускусный, тишина - самая звонкая из тех, что я слышал.
Да, дамы и господа, вы правильно все понимаете: мне снился сон.
Если ехать по земляной дороге к лесу, вдоль реки - чудное предстанет видение: вода - чище души ангельской, и поля, сплошь укрытые сине-лилово-черными первоцветами. Больше там ничего не растет - даже трава, только эти цветы по весне.
Лес обступал деревушку, с каждым годом - все плотнее и теснее. Редкие, разрозненные хижины, покосившийся журавль, колодец у углового дома, высокие, крепкие стволы многолетних древ. Жителей в деревне было мало, больше - пришлых, любопытных, всяческих новомодных искателей чертовщины. В лесу было Болото, безымянное, мрачное, неприветливое. Про него баяли много чего, все больше - страшного, дескать, нет у болота ни конца, ни начала - одно чрево ненасытное. И смеется трясина, тянет в мир длинный свой речной язык, и вода в той реке - буро-зеленая, жабья шкура, пузырится, едва волнится - все больше омуты, чем течение. Да и откуда взяться течению в реке, вытекающей из болота? Люди городские смеялись, дескать, не бывает так, чтобы река из болота текла, впадать в болото - может, конечно, а течь из него? Да нет, бред, сказки бабушкины.
Деревенские не спорили: сказки то и сказки, нам, мол, дело какое? Поди не весна еще, какие в деревне дела-то до весны?
Змеился ручьями март. Таял снег, земля становилась бурым месивом. Пришлые по весне не приезжали - черт ногу сломит, пока по грязи до деревушки доберется, а уж эти-то - совсем не черти. Ждали, покуда солнце припечет и высушит изможденную землю. Нам это было на руку. И густая, тягучая, словно трясина болотная, грязь, хватающая за щиколотки, и пришлые, ждущие солнца.
Мы приходили со стороны леса, в четвергову ночь, стучали условным стуком в избу лесника у колодца, и нам открывала вот уже который год щуплая, нескладная, тощая и некрасивая девчушка лет тринадцати, щурилась сонно и подслеповато, шарахалась в сени и звала своего старика. Хозяин должен сам пригласить, чтобы гости вошли. Он не приглашал. Кивал скупо, садился на пороге, набивал трубку добрым табаком и выкуривал неторопливо, оглаживая седую бороду. После - вставал, шел хромо к сараю за домишком и доставал оттуда тяжелые, увесистые, крепкие багры. - Пойдем, хлопцы, - говорил, - реку причесывать. А девчонка его уж тут как тут стояла да кивала, статная, подросшая, волосы - смоль, глаза - бездна. - Подснежников соберешь мне, красивый? - шептала каждому чуть не в губы. - Поцелую. - Смеялась. Мы ничего не боялись, (не)люди леса, кроме этой девчонки. - Соберу, - отвечал каждый, едва удержавшись, чтоб не назвать хладную своей королевой. Назовешь ведь - и все. Пропал.
Шли молча. Выбирали дорогу, чавкала жадно грязь под ногами, сопел за спиною мрак. Обходили болото - пядь за пядью, растянувшись цепью - одиннадцать и старик. Выходили к реке: вода - чистейшее из молчаний, дно иного мира - и то видать. Садились в широкую плоскодонную лодку: старик - на весло, мы - по бокам, вдоль бортов. Опускали багры в воду, вспарывая дно речное до бурой крови. Медленно и неохотно расплетала власы река, отпускала вплетенные в бурые косы цветы: вспухшие, уж больше черные, чем синие. Втаскивали тела на борт, укладывали, вглядывались в обезображенные лица, закрывали пустые глазницы, зашивали нитями.
К утру девчушка встречала нас на берегу, щеки - румянцем тронуты, глазенки блестят восторженно: дитя. Ил речной оседал, вода - прозрачнее зеркала, ровные борозды по дну. Старикова-то падчерица дожидалась нетерпеливо, переминаясь с ноги на ногу, покуда мы вытащим тяжелую лодку на берег, а после - кидалась в нее, ласкала хладными пальцами черно-синие, любовалась, смеялась счастливо, пила их до дна, иссушая, бросая нам, как объедки. Мы хоронили - привычно, слаженно - раскопаем неглубокую могилу, зароем останки, а там уже и новый лежит у ног, иссушенный. Некоторые рассыпались, старик щурился неодобрительно, брал ведро земли и засыпал порох поверх.
Последнего она выпивала как и первого - до дна. Вставала с колен, неуверенно, обессиленно, шаркая - перебирала тощими ножками и не было у нее сил поднять их. Подходила: тощая, щуплая, нескладная, некрасивая, под глазами - круги запали, словно вечность дитя не спало. Мы склонялись и она мучительно медленно целовала каждого из нас в лоб. После - едва не падала, обессиленная, старик подхватывал ее на руки и вздыхал, качая головой неодобрительно.
В этом году подснежников было больше, чем в прошлом, лодка была наполнена чуть не до краев - и Ее едва хватило на них. Молчит старик. И мы молчим.
Наступит март, встретит нас тощая у ворот, хрупкая - как стекло. Того и глядишь - разобьется. И кто знает, что не удержит тогда в себе, какое зло выпустит она в этот мир.


@темы: я оставляю себе право на страшные сны, 2015, по венам, сиреневый джокер, впечатлительным нечитабельно, я сочиняю сны

15:57

продавец паранойи
...и где-то наряду с переводами, статьей, работой и творчеством мне отчаянно захотелось на форумную ролевую, на такую, как "дом". Ох нельзя мне смотреть некоторые фильмы, ох нельзя.
Выкроить что-ли один из 96 часов на форумки?)

@темы: хиханьки, 2015, сиреневый джокер, колода карт в руках у тени ветра

00:45

продавец паранойи
Я снова начал писать: в поездах, прокуренных тамбурах, на лестничных клетках, в подаренных блокнотах и случайно подвернувшихся тетрадях. Я записываю как сны, так и мысли, и вирши - рваные, встрепанные, взъерошенные, как воробьи после дождя. Мне снится Град, пан Глад и вечный Егерь, мне сплетаются в рифмы масти и карты Шута, перемешанные с арканами Таро. Мне чудится январь в нынешнем марте и сердце бьется чуть чаще, приветствуя господаря с мглистыми, выстужеными очами.
Перечитываю Олди, тасую колоды, смеюсь, немного иначе, чем прежде. Встречаю весну в чужих городах, нарекаю ее зимой в своем. Играю. Дышу.
Я снова начал писать.

@темы: беспробудни, я оставляю себе право на страшные сны, 2015, по венам, сиреневый джокер, покуритель счастья, будда-который-курит

11:21

продавец паранойи
Январь
Солнце на снегу, царство зимы безраздельно, безгранично – от медленных подземных вод до выстуженной, выметенной начисто небесной синевы. Взглянешь и утонешь в холодном и чистом. Это время спокойно, в нем нет безжалостной ярости и жестокости февраля. Она разит без злости, заваливает перевалы пушистыми сугробами, засыпает обнажённые ветви снегом – и лес одевается белой листвой. Богат этот месяц на пышные наряды и сверкающие украшения, на солнечный свет, на серебряные уборы. Жгучие морозы, толстенные льды над омутами, сияющие сосульки. Январь верит в свою неразрушимую власть, в твердыни зимы, в королевство стужи.
Ель, сосна, осина в чащах звенят тоненько, промёрзшие до сердцевины. Как нестерпимо ярко сияет лик января, в короне из инея и уборе из тонкого снега! Трещит древесина, хрустят под ногами сугробы, вода в реке ещё не смеет думать о свободе, запертая в стеклянном гробу. Январь! Княже, княже, земля покорилась тебе, легла, послушная воле и мысли, у ног твоих, приказывай – и не будет тебе возражения!
Нет, в тебе не найти гнева, дитя января, принц крови, безраздельно царящий! Какая злость в руке, небрежно подписывающей смертный приговор? Какая жестокость в стратегии, обещающей победу? Разве есть в этой бездумной смертоносности желание уязвить? Нет.
Эта беспощадность не знает сомнения, ибо не догадывается о собственном существовании. Лишь лёгкое удивление: чего стоит эта мелочь? Покоритесь, склонитесь, и вы будете жить – под моей властью, под моей рукою… Завоеватель со спокойным взглядом, с бездной замёрзшего неба в глазах. К чему размениваться? Зачем выторговывать провинции, выбивать дань, драться как псы за лигу пустыни? Весь мир, слышишь, целый мир падёт к моему трону.
И его уверенность непогрешимая оправдается. Поражённый, ослеплённый, влюблённый в бело-сине-золотой его дух и в мгновение замёрзший мир подчинится. Не навсегда. Лишь недолго продлится его царствие, но пока оно не пало – империя вечна! И причина её сидит, закинув тяжёлый плащ за плечо, на троне, безмятежно улыбаясь затихшему от мороза простору. В пальцах крутит опустевший кубок, и изредка печатка блеснёт на перстне.
О да, потом его крепости рухнут одна за другой, а свора перегрызётся над упавшей короной, но никто не наденет её. Без короля она лишь мёртвый металл, разменная монета. Дитя Января – вот что держало все эти жадные, дикие, варварские провинции, поселения и края, сплавляя в одну несокрушимую державу. Против всей логики и законов, империя жила, и пока жила, гремела. Так и останется в истории её невероятная, непостижимая, невозможная глава.
И вот – ещё одна, самая главная, победа. Январь улыбнётся вам из веков, восторжествоваший над смертью, вышедший из гробницы. Властвуй!


@темы: не моё, 2015, по венам

11:06

продавец паранойи
Мила даёт мне учебник украинского языка, изданный в Варшаве, чтобы я посмотрел и оценил. Руки доходят до этой во всех смыслах занимательной книги только сейчас. На первой странице тема "Алфавит и произношение" и восхитительный диалог с картинками. Мама с папой склонились над колясочкой, где сидит тролльный малыш. - Интересно, - говорят родители, - когда наша кроха заговорит? На следующей картинке малыш смотрит на маму и лепечет: жи-иииизнь... Жизнь - это тень движимая, жалкий актёришко, который на протяжении часа показывает себя, мечется по сцене, чтобы позже - замолчать навсегда. (с) Это все на украинском, с польским переводом.
Ржу, что еще остается.) Очаровательный учебник, я его уже люблю. Найду себе еще поляков, желающих изучать украинский, и будем развлекаться. И, да, я точно знаю, какого типа графически-лексические отступления будут в моих методических разработках.

@темы: хиханьки, педагогическая поэма, настроения, 2015, сиреневый джокер

21:39

продавец паранойи
тот факт, что ты любишь кого-то,
не дает тебе право портить ему жизнь /с

много ли вокруг вас людей, без которых вы себя не представляете? помните лакмусовую бумажку из школьных уроков химии? у меня есть ментальная аналогия подобной - для того чтобы определить степень привязанности к тому или иному человеку: когда ты не можешь разобраться в своих эмоциях к кому-то, просто представь, что больше никогда его не увидишь. ни случайно, ни нарочно - никак. и ничего больше: ни дружеских бесед, ни голосовых сообщений, ни звонков на пьяную голову, ни совместных планов, ни встреч - никогда и нигде, и ныне и присно и во веки веков. аминь. представляешь это и все как-то разом встает на свои места.

за последние десять лет я потеряла достаточно людей. достаточно для того, чтобы научиться держать удар и с уважением относиться к любой расстановке или ситуации. но, кажется, именно тогда я перестала бояться отпускать и навсегда запомнила: если человек просит тебя уйти из его жизни, просит без истерик, заламывания рук, бравад и лирических отступлений - спокойно и искренне - не спрашивай ни о чем, не ищи аргументов в свою защиту, не спорь и не торгуйся - просто вставай и уходи. уходи не из гордости, но из сострадания.

люди, которых мы любим, не обязаны отвечать нам взаимностью. люди, которых мы любим, ничего нам не должны. и если однажды просто принять этот факт, как абсолютную истину, становится немного проще жить.

многих из тех, кого я любила, больше нет рядом. я не знаю, в каких городах они живут, с кем просыпаются по утрам, какое смотрят кино, о чем размышляют за ужином и куда планируют поехать отдыхать на майские праздники. в наше время социальных сетей, скайпов, вотсапов и прочих коммуникаторов, найти человека - совершенно не проблема (проблема иногда как раз в обратном - спрятаться), и я могла бы отыскать их всех, и написать, и приехать, и, посмотрев в глаза, задать дюжину вопросов, потому что до сих пор помню и думаю о них. но я не пишу, не еду и не ищу встреч. потому что в какой-то момент своей жизни эти люди приняли решение - больше меня не знать. а я уважаю решения тех, кого люблю.

любовь - всегда что то большее. она не измеряется количеством сказанных слов, подаренных вещей или оставленных сообщений. ее не поставить в рамку, не убрать под стекло, не выстричь из сердца и не сдать в ломбард, хотя, видит бог, нет на земле сокровища более ценного.

но все идет так, как должно идти. и пусть я не знаю, во что ты веришь теперь: в будду, кришну, дарвина, высшую математику, колесо сансары или теорию струн, я знаю, что где то есть бог. и он тебя не оставит

Elana Lee
URL записи


@темы: не моё, 2015