читать дальшеА это уже само по себе почти преступление — вам не кажется? — когда такой восхитительный акт, как лишение жизни, превращается в нечто обыденное и напрочь лишенное артистизма.
**
Называйте меня романтиком, если угодно, но я действительно верю в идеальное преступление. Как и встреча с настоящей любовью, это просто вопрос времени и терпения; нужно верить, не терять надежду, пользоваться моментом, точно уловить день…
**
Мать — слово сложное, насыщенное таким множеством ассоциаций, что я вряд ли могу его по-настоящему понять, а значит, прочувствовать. Порой оно того же чистого голубого цвета, что и одеяние Девы Марии, а порой серого, как клубы пыли под кроватью, где я любил прятаться в детстве. Иногда оно бывает зеленым, словно сукно в лавке на рынке, и пахнет неуверенностью, утратой, черными раскисшими бананами, солью, кровью и воспоминаниями…
**
Несчастные случаи так легко происходят.
**
Поэтому единственное, что ему нужно понять, это как создать условия для идеального преступления.
**
И боится он не преступного акта как такового. Он боится последствий. Ведь его вызовут в полицию, он попадет в число подозреваемых, какой бы случайностью ни казалось данное происшествие, и тогда ему придется отвечать на множество вопросов, умолять, уговаривать, убеждать в том, что он ни в чем не виноват…
**
Вот почему придется тщательнейшим образом выбрать подходящий момент. Осечки быть не может, как не может быть и никаких отступлений или поправок. Ему известно, что убийство во многом напоминает секс; некоторые умеют не спешить, наслаждаться ритуалом соблазнения, отказа и примирения, радостью неопределенности и пронзительным ощущением охоты. Но большинство просто желают увидеть, как это произойдет, желают скорее избавиться от потребности, незамедлительно дистанцироваться от ужасов подобной интимности и испытать наконец несказанное облегчение.
**
Великие любовники знают, что все далеко не так просто.
**
Великие убийцы тоже прекрасно знают об этом.
**
Нет, он не великий убийца. Так, подающий надежды любитель.
**
Не имея четкого modus operandi, он чувствует себя точно неизвестный начинающий артист, которому совершенно необходимо найти свою манеру игры. А это самое трудное — как для артиста, так и для убийцы. Убийство, как и любой акт самоутверждения, требует невероятной уверенности в себе. А он пока ощущает себя новичком, застенчивым, колеблющимся, скрывающим свои таланты и не решающимся обрести известность. Несмотря ни на что, он по-прежнему чрезвычайно уязвим и по-прежнему боится — но не самого действия, а того, как это будет воспринято, и тех людей, которые неизбежно станут судить его, выносить ему приговор, но сами так ничего и не поймут…
**
Он понимает: чтобы бросить вызов и пересечь границу, сначала нужно научиться следовать правилам. Чтобы приблизиться к совершению подобного акта, надо много тренироваться, оттачивая мастерство на каком-нибудь базовом элементе — в точности как скульптор работает с глиной, безжалостно уничтожая все, что не соответствует замыслу, бесконечно повторяя и повторяя попытки до тех пор, пока не достигнет желаемого результата и не создаст истинный шедевр. Было бы наивным, говорит он себе, ожидать успеха после первой же попытки. Это ведь как в сексе или в искусстве: первый раз всегда сильно разочаровывает, получается не слишком элегантно и даже весьма неуклюже. Ничего, он давно готов к этому. Пока его главная цель — не быть пойманным. Все должны считать происшедшее несчастным случаем — и его взаимоотношения с предметом, с его главной целью, должны казаться достаточно далекими и сбить со следа тех, кто станет выявлять его причастность к событию.
**
Видите, он уже и думает как убийца. Он ощущает в своем сердце колдовскую притягательность злодеяния.
**
Это как азот и глицерин. Каждое из этих веществ само по себе абсолютно безопасно, но соедините их вместе и — ба-бах!
**
Каждый из нас в чем-то виноват. И отнюдь не всех надо карать за это. Но порой карма, завершив круг, возвращается домой, и тогда Господу требуется помощь и приложение человеческих рук.
**
Ничего личного, как говорится. Просто некоторые люди заслуживают смерти — из-за совершенных прегрешений, или злодейства, или преступления, или, как это было в данном случае, из-за того, что она назвала его Голубоглазым…
**
Сеть — местечко безопасное, закрытое, как исповедальня.
**
А если серьезно, аплодисменты я обожаю. Даже злобному шипению радуюсь. Уметь спровоцировать людей на столь бурные эмоции с помощью всего лишь слов — безусловно, величайшая победа. Для этого и предназначена моя художественная проза. Она должна возбуждать, подстрекать, давать мне возможность видеть, какую реакцию я вызываю. Любовь и ненависть, одобрение и презрение, осуждение, гнев, отчаяние. Если я могу заставить вас наносить удары невидимому врагу, или почувствовать недомогание, или заплакать, или причинить мне — а может, кому-то другому — ущерб, разве это не великая привилегия, мне дарованная? Проникнуть в чужую душу, заставить другого человека делать то, что я хочу…
Разве это не плата за все?
**
В общем, она относится ко мне с подозрением. Еще бы — человек, который съедает шесть кусков пирога зараз, способен на что угодно.
**
Но разве мы, все мы, в душе не убийцы, выстукивающие с помощью азбуки Морзе тайны исповеди?
**
Она — несчастный случай во плоти, который только и ждет возможности произойти, и в этом вряд ли обвинят меня.
**
Правда — это маленький злобный зверек, который зубами и когтями прокладывает себе путь к свету, понимая, что если он хочет родиться, что-то другое или кто-то другой должны умереть.
**
И они выпили чаю. «Эрл грей» без сахара и без молока, но с песочным печеньем. Это сочетание с тех пор навсегда закрепилось в памяти Бена, подобно тому чаю с цветком лимона, который служил герою Пруста импульсом к воспоминаниям.
**
Воспоминания — вот что у Голубоглазого было теперь вместо совести.
**
Вот так, с помощью одного-единственного слова, Голубоглазый и стал частью его коллекции.
**
Синестезия, объяснял им доктор Пикок, может проявляться разнообразно. Слова, например, могут обретать окраску, звуки — физическую форму, числа — источать свет. У некоторых людей это свойство врожденное, у других — приобретенное, причем порой в результате взаимодействия с другими людьми. Большинство синестетов — визуалы, то есть обладают особым зрительным восприятием. Но есть и другие разновидности синестезии, когда слова, например, могут восприниматься как сочетание вкусов или запахов, а у некоторых людей определенные цвета вызывают приступы мигрени. Синестет может видеть музыку, ощущать вкус звука, воспринимать числа как ткань или форму. Существует даже так называемая зеркальная синестезия, когда человек благодаря особому проникновению в чувства других людей способен испытывать чужие физические ощущения…
**
У меня имелось прошлое, и уже этим я была опасна.
**
Невинность, как и девственность, можно потерять лишь однажды; прощание с невинностью не вызвало у него ни малейшего чувства утраты, лишь смутное удивление, что это оказалось таким пустяком. Пустяк — но с каким потенциалом.
**
Метка, mark — голубое слово, как и слова market и murder. Оно нравится ему гораздо больше, чем слово «жертва», которое бледно-желтого цвета, как яичный желток, или чем слово «добыча» с его противным оттенком церковного пурпура и доносящейся как бы издалека вонью ладана.
**
Смерть — не такое трудное дело. Разница между жизнью и ее противоположностью может быть совсем ничтожной — достаточно крошечного кровавого сгустка, маленького пузырька воздуха. Тело — это ведь, в конце концов, тоже механическое устройство. А в механике он немного разбирается. Чем больше количество движущихся частей, тем выше вероятность того, что какая-то из них выйдет из строя. А человеческое тело включает в себя множество подобных частей…
**
Каждый из нас в чем-то виноват, — отзывается она. — Но порой легче признаться в том, чего мы не совершали, чем повернуться лицом к истине
**
Ведь, как известно, оживление мертвецов всегда имело очень серьезные последствия.
**
Уж ты-то как никто должна знать, что прошлое никогда не кончается. Мы тащим его за собой повсюду, точно бродячая собака консервную банку, привязанную к ее хвосту хулиганами. И если попытаться убежать от прошлого, оно загремит еще сильнее. И будет греметь, пока не сведет тебя с ума.
**
Правда причиняет боль, не так ли, Альбертина? Ложь намного безопаснее. Но убийцы, к сожалению, то и дело встречаются в нашей семье; Найджел отнюдь не был исключением. Хотя кто бы мог подумать, что этот милый молодой человек способен на такой ужасный поступок? Кто бы мог подумать, что маленькая ложь способна превратиться в убийство, подобно тому как маленький белый снежок превращается в огромный ком, грозящий лавиной?
**
Я только потому так долго продержатся, что всегда отдавал дьяволу причитающуюся ему долю.
**
Но любовь — предательский зверек, хамелеон по природе: она способна на один день превратить бедняка в короля, человека переменчивого в образец стабильности, она может стать опорой для слабого и щитом для малодушного и трусливого — по крайней мере, пока не утихнет голос чувства.
Ему непросто это далось. Хотя я подозревал, что так и будет. Мучитель моего детства, заставлявший меня есть пауков, наконец-то фатально влюбился. Причем в такую женщину, которая менее всего могла прийти в голову тем, кто его знал; и во время столь неожиданной встречи, что даже я не мог этого предвидеть.
**
И во всем, что с ним случилось, он обвинял меня — обвинял несправедливо, но упорно, — хотя даже такому непробиваемому упрямцу, как Найджел, следовало понять, что я вовсе не виноват в совершенном им убийстве…
**
Чище. Чистильщик. Какое чудесное слово. В голубых тонах. Оно раскрывает смысл того, что он, Голубоглазый, делает, что он собой представляет и чего в скором будущем достигнет. И все это заключено в одном понятии: он — чистильщик этого мира.
Идеальное убийство совершается в четыре стадии. Стадия первая очевидна. Стадия вторая требует времени. Стадия третья вызывает определенные затруднения, но он уже к этому привык. Все-таки пять убийств, считая Дизеля-Блю. И он думает: можно ли меня называть серийным убийцей или еще нужно отточить свой стиль?
Стиль для Голубоглазого очень важен. Ему надо чувствовать, что в его действиях есть поэзия, есть великая цель. Ему бы хотелось совершить что-нибудь более сложное, даже прихотливое, может, расчленить труп или отсечь голову — что-нибудь драматичное, эксцентричное и странное. Чтобы заставить их всех дрожать от ужаса, чтобы сразу выделиться на общем сером фоне. А впрочем, гораздо важнее другое его желание — желание смотреть, как она умирает, видеть выражение ее лица, заставить ее хотя бы перед смертью понять, кто он…
**
Убийство — это убийство, осуществляется ли оно с помощью яда или утопления в ванне, своими руками или чужими, по чьему-то наущению или по собственной воле, путем подкладывания бесконечных газетных вырезок или… В общем, убийство есть убийство, а вина есть вина, и в глубине любого художественного произведения бьется та или иная правда, такая же красная и кровавая, как живое сердце. Потому что убийство меняет всех — и жертву, и преступника, и свидетеля, и подозреваемого, — причем многократно и совершенно непредсказуемым образом. Убийство действует подобно троянскому коню — проникает в душу и дремлет там несколько месяцев, а то и лет, тайком собираясь с силами, выведывая секреты, разрушая связи и невообразимо искажая воспоминания, а потом наконец выныривает на поверхность и учиняет широкомасштабную оргию разрушения.
**
Говорят, что исповедь лечит душу, и с течением времени я приобрела привычку исповедоваться. Конечно, онлайн гораздо проще: нет ни священника, ни наказания, есть только экран компьютера и абсолют той клавиши с названием Delete. Благодаря ей написанное можно уничтожить одним легким прикосновением; можно удалить прошлое, удалить все обвинения, и тогда грязное вновь станет безупречно чистым…
**
Разве существует конкретное название любви, испытываемой к человеку, которого всю жизнь ненавидел?
**
Это ведь настоящее потрясение — вдруг убедиться, что ты способен на убийство.
**
Некоторые люди рождены быть наблюдателями, и он это прекрасно знает.
Некоторые люди — это зеркала, они рождены отражать.
Некоторые — это оружие, и лучше всего они умеют убивать.
Разве зеркало выбирает, что ему отражать? Разве оружие выбирает свою жертву? Мисс Хамелеон ничего в этом не смыслит. У нее никогда, даже в детстве, не было ни собственных идей, ни собственных целей. И давайте посмотрим правде в глаза: у нее и собственных воспоминаний почти нет. Она понятия не имеет о том, кто она на самом деле; каждый день она исполняет новую роль, но при этом всегда старается произвести впечатление. Уж об этом-то ему известно, она ведь и на нем хочет оставить свой след.
Впечатлить. Впечатление. Импрессионисты. Какие интересные слова. To impress означает «произвести впечатление; вызвать восхищение; сделать заявление; оставить отпечаток». То есть речь идет о ком-то, кто лишь притворяется, пускает пыль в глаза. О художнике, рисующем картину маленькими мазками света. О фокуснике, создающем иллюзию с помощью дыма и зеркал, предзнаменований и снов.
Да, снов. Вот там-то все и начинается — в мире снов, вымысла и фантазий. А фантазии для Голубоглазого — его законная территория, его киберпространство. В них есть место для всех времен года, для всех приправ, для всех оттенков вкуса и страсти.**
Интересно, а куда девается отражение после того, как зеркало разбито? Что происходит с молнией, когда заканчивается гроза? В реальной жизни так мало смысла, смысл есть только в фантазиях. Я так долго была вымышленным персонажем, героиней одной из его многочисленных историй! Интересно, вымышленные персонажи когда-нибудь восстают против своих создателей?
@темы:
не моё,
читалочки,
2019