Думаю о себе и вдруг спотыкаюсь о собственные мысли, машинально, механически удерживаю равновесие и замираю, вслушиваясь. Стены не дрожат, не идут трещинами, ничто не звенит натянутой струной, даже половицы не скрипят, не гомонят на кухне Те-Которые-Я - тишина от конца до края. Что-то предельно близкое к безмятежности, быть может, дальняя ее родственница, седьмая вода на киселе.
- Молчишь, Шут?
- Смеюсь.
Все б мне ржать.
**
Забавная это, как ни крути, штука - о себе думать.
Задаюсь вопросом, когда я успел стать таким, каким стал; когда успел не заметить вкравшихся в манеры и душу изменений, чем, в конце концов, таким важным я был занят, что упустил их, заметив только сейчас, когда они не пали семенем, но пустили корни и дали плоды?
Ответы - убийцы вопросов.
Имя мне - Милосердие.
Время, друг мой художник, отступает на шаг-другой, щурится, всматриваясь.
Приветственный жест, улыбка (никаких тебе ямочек на щеках).
- Ну здравствуй, бог, это же я пришел, - говорю я.
И потом трижды зову себя по имени.
**
Если ты возвращаешься — возможно все, даже невозможное.