Каждый раз, когда я говорю о том, что непременно запишу свои сны, те скалятся, посмеиваются и бьются об заклад: когда этого не произойдет. Весна вступила в свои права, у меня случилось на майских целых два выходных, которые я провел со своим новым сиреневым другом в бесконечных прогулках по ВДНХ и Ботаническому саду. А потом меня снова захотели люди, которых я учу (их стало больше, по их историям самое время писать книги). Мироздание нежно подталкивает меня в объятия психологии, а я улыбаюсь ему, мол, подгони мне клиентов, мон шер, и я с радостью, тотчас же. Пишу если не стихотворения, то тексты, все больше - на языке, которым умею дышать лучше, чем. Это странные, обрывочные мысли, переплетенные не то с воспоминаниями, не то с чем-то несбывшимся, потому что время еще не пришло. Когда ты запишешь все свои обещанные к записи сны, пан Джокер? Ночи становятся душными, как каждый раз, когда приближается лето; я снова просыпаюсь в пять, общаюсь с Л., смотрю, как солнце целует остывший за время снов асфальт. Ловлю губами ветер и улыбаюсь чему-то своему, шутовскому. В выходные меня ждет Питер и сбывшееся/сдержанное обещание, это ли не хорошо? Прогуляюсь по Невскому, Лиговскому, загляну в Мариинку, вездесущий Буквоед (сколько у меня сотен книг?), на Диво-остров, полюбуюсь весенней Невой, пообещаю Петербургу вернуться - может быть, даже летом. Этим ли, следующим ли - не так существенно, да?