Однажды, дамы и господа, в минувшем сентябре, мне снился сон:
В первый раз мне совсем не понравилось, потому что я не понимал, что и зачем мне предстоит делать. Одним из ключевых мест была старомодная книжная лавка на втором этаже двухэтажного здания, первый этаж которого занял компьютерный клуб. Поначалу мне казалось, что мой путь лежит именно туда, потому что книжный магазин не баловал посетителей ни вывеской, ни открытой дверью, и если бы не одно из возвращений, я бы, пожалуй, так и не догадался, куда мне стоит идти, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки. Но, обо всем по порядку.
Арендовать четвертый компьютер на полчаса, зайти на почту, получить и прочесть письмо с туманно-абстрактной инструкцией, выпить кофе из автомата и потом торопливо собираться на войну в пустыню. Погибнуть где-то там, не успев ничего изменить толком, и снова оказаться у чёртового здания из блекло-алого кирпича. Получив инструкции, зайти домой, встретить там одного из тех, кого я часто вижу в несновьем мире, поговорить с ним о грядущей войне и что-то неуловимо изменить. На сей раз задержаться в пустыне немного дольше: успеть отбить атаку, пересмотреть взгляды на жизнь, прочесть старинные письма некоего фон В., о котором я никогда не слышал, но осколки жизни которого, замершие в письмах к неизвестному собеседнику, я решился сохранить.
После, кажется, третьего, боя, случился переполох: приехал почтальон и привез посылки: кому-то с едой или новой одеждой, кому-то с табаком, начальству - с хересом. Мне не пришло никакой посылки, но в мешке почтальона отыскалась связка писем к некому фон В., так и не доставленная по адресу: адресат выбыл из жизни по вине или благословению чужого драгунского мушкета. Эти письма почтальон отдал мне за красное словцо (благо где-то за покладом мундира сыскалась красная шариковая ручка), и всю следующую ночь я складывал мозаику жизни фон В., а наутро, когда наш полк выступил искать легкой смерти среди барханов, я вдруг отчетливо осознал, что самое необходимое из того, что должно у меня быть: шариковые ручки. В песках мы отыскали затерявшуюся посылку, из которой я успел ухватить синюю и черную. Как только мои пальцы подобрались к зеленой, я оказался у здания из блекло-алого кирпича и мои руки все еще пахли песком пустыни.
Я не стал заходить в интернет-кафе, но заметил, что дверь на второй этаж более не закрыта, а просто притворена, а сквозь узкую щель, ведущую в темноту, слышно запахи книг и черного чая. Дома я снова встретил того самого человека и, пока тот готовил мне еду, рассказал ему все, что мне удалось узнать за время этого возвращения. Мой гостеприимный друг вызвался ехать со мной на войну и у меня не получилось отговорить безумца от этой сумасшедшей идеи. Тогда я поведал ему о том, что самое важное в пустыне: шариковые ручки - синяя, красная, черная, зеленая, фиолетовая, если сыщется. На этой ноте у нас подгорели овощи, потому что мы отвлеклись на поцелуи.
Оставив друга собираться, я прихватил с собой письма фон В. и его собеседника и снова отправился к зданию из блекло-алого. Ступени, ведущие на второй этаж были старыми и ворчливо-скрипучими, но на удивление прочными. По перилам вилась искусная и замысловатая вязь древнегреческих литер, на приоткрытой двери красовался герб какого-то из старинных родов (кажется, последний наследник его умер в первый мой бой в пустыне, вместе со мной), а за дверью меня встретил ты, чай и книги.
И, когда я рассказал тебе обо всех возвращениях, не забывая упомянуть ни малейшей из подробностей, когда чай уже совсем остыл, а письма фон В. покоились на твоем столе, перетасованные с письмами безымянного, ты сказал мне, что мой друг совсем неправильно меня целовал.
И показал, как правильно.
Даже не знаю толком, что меня разбудило: странность происходящего или звонок первого будильника.
@темы:
2015,
сиреневый джокер,
я сочиняю сны