Я не умею играть на фортепьяно. Совсем. На самом деле, у меня нет ни слуха, ни голоса, ни чувства ритма как, впрочем, и чувства меры, но это уже другой сказ. Я предельно, насколько это возможно, не музыкален и не гармоничен (впрочем, я знаю одного, готового поспорить с этим утверждением; он почти всегда со мной спорит, вот и весь фокус). На работе - "Лира", старенькая, расстроенная. И я. Совсем не умеющий играть на фортепьяно.
Мне кажется, именно поэтому я раз за разом подхожу к нему, поднимаю трёпанную крышку, ставлю книгу, рядом - ноутбук с метрономом и беззвучно касаюсь клавиш. Потом еще раз. И еще. Высчитываю ноты, которые хорошо бы запомнить, черт возьми. Снова касаюсь - мне нравится ощущение клавиш под пальцами. И еще. Теперь со звуком. Потом - под стук метронома. Потом без него. Мелодии детства, которые я никогда не слушал в детстве. До скупого простые, не тронутые минором. Как жаль. Запись. MMS. Потом еще, пока рассеченная утром губа не заболит от того, что я ее закусываю слишком сильно. Мне не нравится. Мне совсем не нравится, как я играю (впрочем, это едва ли можно назвать игрой).

Когда я совсем устаю, я убираю книгу и закрываю крышку. Улыбаюсь, и чувствую на губах кровь. Красиво, наверное: кровь по весне.
Оттенок несовершенства.
Мне кажется, именно за ним я раз за разом подхожу к чертовому пианино - за оттенком собственного несовершенства.
Трудно быть богом. Иногда нужно спускаться на землю, поднимать трёпанную крышку, ставить книгу, рядом - ноутбук с метрономом.
Соль-ми-ми-соль-ми-ми-соль-фа-ми-ре-до.