шут не играет в карты, но туз-то всегда в рукаве
непременно козырный, однажды отставший от колоды карточной
в свиту пиковому, как в рабство, отданный, спутником обозначенный
в его "никогда", "никому", "ни за чем" и "нигде"
шут не играет в карты, нет, и туз поистерся,
поистрепался, по-непонятности спрятанный в памяти за ненадобностью
туз вечереет, седеет, как рукописи сожженные и слова недосказанные
шут в Бога иного верует и свою почитает Троицу
шут не богат теперь, но и не беден и не блукав
тузу неуютно, ведь у шута перебиты все пальцы, дробно, до самых плеч
а шут продолжает смеяться, в цветастый кутаться шарф и совсем себя не беречь
и не умея, по сути, летать, шут продолжает шагать со скал
шут не играет в карты, он нынче играет в жизнь
люди разбиты на масти, разложены на пасьянсы, по времени колесом
слоняются и с пути сбиваются, и охотно склоняются (пред) шутом
на дательный и винительный падежи
шут не играет в карты, в сетевой паутине он коротает свой век
линии на чужих ладонях мелом читаются по асфальту и отражаются в лужах
все кукловоды - куколки сами, и шут среди них, на нитях, и так же смеется беззвучно
нет, разумеется, нет, он не намного сильнее, не так-то и лучше
давно не играет в карты, но туз-то всегда в рукаве.