- Значит, ты говоришь, что папа у тебя кофейник, а мама кофемолка?
Кофёнок послушно кивнул.
- А откуда кофейник взялфя?.. На нашей кухне его нет!
- Ну... Это был прохожий кофейник.
- Так... Ладно. А откуда у тебя душа-то?
Я наблюдал за допросом из широкого кресла и готов был, в случае чего, помочь детенышу. Уж больно Шуршавый на него наезжал. Не хватало мне только войны за кухню.
- Я не знаю...
Кофёнок мигнул и потер нос лапкой.
- Ну, сам посуди... Кофемолка неодушевленная, кофейник тоже. А ты вон сахар жрешь.
- А что, нельзя было? - потупился звереныш.
- Можно, - сказал я свое веское слово. - Только не весь, как в тот раз. А правда, почему ты одушевленный?
- М-м.. Я ду-умаю... - протянул кофёнок, - что из-за кофе. Кофе-то живой. Вот и я тоже.
- Разве живой?.. - удивился я.
- Живой-живой! - закивал кофенок. - Еще как! Никогда не слышал, как он разговаривает? И дышит! И даже... - он покосился на Шуршафчика, - даже шуршит. Вот.
Абориген кухни не рассердился. Напротив, эта гипотеза, кажется, оказалась ему по сердцу.
- Дейстфительно... Он сам шуршит. Это не я. То ефть, не мы, не шуршафчики. А пофему у тебя голубые зрачки?
- Вот пристал к ребенку.
- Нет, пуфть ответит! Голубой цвет для зрачка - это ведь неудобно. С чисто биологической тофьки зрения!
- Чья бы корова о биологии рассуждала. Хотя да...
Кофёнок хлопал глазами и ждал , пока мы кончим пререкаться. Когда мы, наконец, снова посмотрели на него, он уже сидел на подоконнике и, не моргая, смотрел за окошко.
- Просто когда мы, кофята, создавались, считалось, что мы будем смотреть на небо. В основном. Поэтому и зрачки голубые. А глаза желтые, как солнушко...
Он вздохнул, почти как Шуршафчик, и добавил:
Правда, в жизни не очень-то получается.
- Откуда ты знаеф?..
- Просто... Уже заметил...