2. Она не дышит, но ей норм

[violett-joker]

A live without breath,
As cold as death [с]

– Свет, – говорю; кофе в чашке дразнит, пьянит ароматом, придаёт смелости, туманит разум, – ты по гороскопу кто?

– Рыбы, – отвечает Светка; голос её – патока, я – муха, застывшая в янтаре. Ладони потеют. Бумажный стаканчик чудовищно обжигающий. Отставляю на принтер, отираюсь о дверь плечом, выпуская собравшую все документы мира Татьяну, смотрю на Светку котом мартовским.

– Поедешь со мной в субботу? – Спрашиваю, сердце пропускает удар, пять, десять, пятнадцать – не замечаю даже. Спотыкаюсь взглядом о её молчание, добавляю, дескать, разумеется, я угощаю.

Губы у Светки яркие-яркие, алые-алые.

Суббота не день, а сполох, калейдоскоп красок и ядов от четырёх до сорока градусов, мир кружится, настойчиво не останавливается, взгляды у Серёги пьяные-пьяные, сальные-сальные. Мы играем в твистер, бутылочку, карты на раздевание, Светка смеётся со всеми, целует по-взрослому, остаётся без светлой короткой майки. Россыпь веснушек на левом её плече приятной болью отдаётся в области паха.

Колька? Витька? Егор? – или кто-то ещё со шрамом на безымянном высыпает на стол разноцветные, яркие, будто Skittles, дурманящие как весна – первая, послеснежная, настоящая, лёд ещё не тронулся на реке, но в сердце своём глубинном уже истаял, пошёл к берегам трещинами.

Мы глотаем по две? по четыре? по шесть? – мир туманится, чей-то голос сводит меня с ума, Светка распадается на фракталы, мы до Лондона в лёгких курим и до Питера в печени пьём, варим пельмени в старом, но верном чайнике, забираем с собою шашки, бухло, кальян, плед кидаем в багажник – тяжёлый такой, зараза.

Тормозим у карьера. На небе ни облака, а в подлунных сумерках – ни души. Петухи из села чуть поодаль тишину не тревожат криком.

Серый, чуть спотыкаясь, подходит, выглядит скверно, будто бы бросил пить.

– Там, – кивает; открытый багажник торчит надгробьем, – Светка, – шепчет; я вижу: уткнулась в поливинилхлорид. – Думал, спит. А она не дышит.

Я смеюсь. До рассвета мой смех уже порастет травой. Вижу, Кольку скрутило на берегу, Витька пьяно считает звёзды, Светка выползнем навьим встаёт за чужим плечом.

– Ничего, – говорю, – не волнуйся, Серый.

– Ей, – добавляю, – норм.