Мир
губчатой тканью, чёрной дырой вбирает в себя остатки уходящего тепла, пропитывается осенью и совсем не тропическими её дождями насквозь, а моя кожа так солнечно пахнет летом, храня на себе печать типичного Икара - ожоги ласкового и палящего светила на экваторе. Порой задумываюсь над тем, что лететь на острова в "низкий сезон" для меня, белокожего, было более чем правильным решением. Московская осень заставляет зябко ёжиться, продлевать в деканате студенческий билет, читать очередную порцию книг, неумолимо приближаясь ко второй их сотне в списке этого года, учить испанский, рисовать чудные да чудные линии и творить словом, снова и снова провоцируя себя на публичность в оном.
Кофе почти не горчит.
Лист замирает, ожидая прикосновения, дрожит так осенне и зыбко на холодном, каплями вспоротом ветру, льнет к ладони, дескать, давай, пиши, заполни меня касанием чернильных уст своих, дай мне душу и отними после, хромой шут.
Как ему отказать?