...Когда пальцы погружаются в плоть, я закрываю глаза и даже не вслушиваюсь в происходящее, но все равно слышу насмешливое твое: "снова закрываешь глаза на все, что тебя не касается".
"Снова умываешь руки, коснувшись чего-либо, кроме меня", - парирую, усмехаясь, когда шелест воды из под крана смолкает, а ты, я знаю, тщательно вытираешь еще минуту назад касавшиеся живой плоти стереотипно тонкие, чуть узловатые пальцы.
Ты бормочешь сквозь зубы какое-то из любимых твоих ругательств, устало, почти неискренне - бесконечность словесной битвы со временем утомляет, мне ли не знать? - и латаешь перекрестьями нитей грудную клетку. Я бы вменял тебе в вину небрежность, но знаю, что это то единственное проявление искусства, на которое способна скудная душа твоя. Каково это - ощущать себя tabula rasa? Скуч-но. Честность за скупость. Не прощай, мне нравится, когда злость с нотами бессильной, безысходной какой-то ярости заставляет кончики пальцев твоих дрожать, а иглу в них - нервно плясать, пронзая неровно борозды прежних шрамов. Па-лимп-сест.
- Бесполезно, - скалюсь почти издевательски, щурюсь, касаясь взглядом избороздивших твой лоб глубоких, - творец.
Ударение падает не туда, превращая тебя в тварьца.
- Ты не даешь ему шанса, - качаешь головой, не спеша размыкать звенья наручей, оглаживая мое запястье, а не освобождая. Мне чудится удивление в усталом твоем и тихом, и я ему удивляюсь. Я ничему никогда не даю шанса, ты лучше прочих это знаешь, не так ли?
- Вероятность даже не минимальная, - говорю, - нулевая.
Твои губы дрожат невысказанным: "вдруг ты ошибся?", но эти слова остаются в своем молчании. Ты сам меня создал таким - не ошибающимся, не правда ли, творец-тварец?
Правда.
- Два дня, - не просьба даже и не приказ. Ультиматум.
- Два дня, - соглашаюсь.
Оковы падают. Я поднимаюсь.
В груди чужеродное бьется почти отчаянно.
...Обрывки чужих имен, нити воспоминаний - все отсортировано по ячейкам, отсканированно, упорядочено, сложено в папку восемь тысяч семьсот девятнадцать.
Сижу на краю чана, наблюдая, как бездыханное медленно растворяется. На земле таких будущих бездыханных еще почти семь миллиардов. Ты прежде состаришься, знаешь, чем найдешь то единственное несуществующее подходящее, вынешь его дрожащими, в тело мое перелатанное пересадишь, услышишь вердикт вероятности, почувствуешь пульс на запястье - сперва нитевидный слабый, после - по-человечески ровный и правильный, а после - умрешь, улыбаясь улыбкой шедевр сотворившего мастера.
- Сердце живого, - скалюсь я до костей оголенному бездыханному, - верит убийца твой и, по совместительству, мой соз-да-тель, если угодно - творец (снова звучит как тварец) - компонент, которого не хватает, инъекция человечности, таблетка, стирающая ненастоящесть. Мы с тобой знаем, ведь правда, незадачливый мой приятель - вероятность становления гомункула человеком не минимальная даже. Ну-ле-ва-я.
7. 2020
violett-joker
| вторник, 20 октября 2020