В ночь перед субботой виконт Тривульче спал столь же спокойно, сколь и всегда.
Итак, однажды от нечего делать я заглянул в какое-то сообщество или просто листал ленту избранного, и увидел необычное: игру по опере. Образ виконта меня привлек сразу, я, не долго думая, написал Хильде, "забил" роль, пришел на игровую встречу и абсолютно очаровался. Перед встречей, к слову, я прочел и пересмотрел все, что предлагалось в качестве матчасти и убедился в том, что обо мне ничего нет. Люблю создавать с нуля, что ни говори. На игровой встрече случилось 2 прекрасные вещи: во-первых, чудесное от маркизы "я хочу драму!", во-вторых, Хильде позвал меня на "Север", а "Север" стал первой моей за долгие годы воздержания КРИ. На "Севере" же я благополучно обвосхищался и Хильде, и Мори.
Виконт для меня долгое время оставался загадкой. Во-первых, мозг съели документы, политическая ситуация в стране моего гражданства, учеба и прочие сторонние факторы, во-вторых, для меня это нормально, когда персонаж зарождается где-то внутри и живет безмолвно до того момента, пока не... порой он начинает слушать _не ту музыку или читать какие-то странные книги, или... У меня это были "Улисс", "Волхв", пара книг про агрессию и несколько странная подборка песен и композиций. А еще - безумно много движения и проснувшееся любопытство к ядам.
На второй, заговорщицкой, встрече я убедился в двух вещах: во-первых, никакого убийства не случится, хоть планировать его было очень здорово, и, если бы мы все же отыграли все, как планировалось, это было бы интересно. Во-вторых, я понял, что виконт - латентный маньяк и редкой любви к амурным делам человек.
А квенту я написал за пару дней до игры, когда схлынула напряженка с учебой. Изначально виконт планировался мудаком, менее восприимчивым к ядам, чем все остальные, но после мастер мне срезал эту идею, дескать планомерное приятие мышьяка не формирует устойчивости к оному. И это, дамы и господа, чудесно, скажу я вам. Потому что если бы у виконта была устойчивость к мышьяку, я бы не словил одного из самых упоительных ощущений за всю игру.
Детство у виконта выдалось если не тяжелое, то вполне формирующее определенные качества психики и характера. Дед Анджело (как еще могли звать такого очаровательного мерзавца?) был одним из тех людей, которые принимали в воспитании маленького Тривульче наибольшее участие. Помимо всего прочего, дедушка виконта имел одну маленькую страсть, и имя ей было смерть. Ученый, посвятивший большую часть своей жизни изучению свойств и характеров ядов, заметил интерес внука к подобного толка развлечениям (а какому ребенку не интересны все эти колбочки, ретторы и мертвые птички?) и с удовольствием оный удовлетворял, до своей смерти. Анджело получил не только знания, но и понимание того, что причинять смерть - абсолютно нормально. Этически деформированный подросток пережил сперва смерть деда, оставившего виконту свои записи и запасы веществ, и отца, к чьей смерти Анджело приложил руку (матушка всегда любила юного Тривульче больше, чем его отец, а, следовательно, скорее дала бы разрешение на путешествия и учебу за границей, чем вышеназванный). Получивший хорошее домашнее образование, наученный манерам, обаятельный, пусть и не очень богатый юноша весьма скоро научился не только нравится дамам и господам, но и пользоваться тем, что приходится им по душе. У виконта никогда не было недостатка в любовницах, любовниках и тех, кто любил Анджело. Последних, впрочем, Тривульче никогда не понимал, по крайней мере до той поры, пока ему не довелось побывать в Англии и встретить там своего милого друга детства - Бернардо. Встретились они, правда, на карнавальной оргии, виконт остался неузнанным, зато хорошо запомнил поддатливое тело, жаркие стоны, горячую кожу под прохладными пальцами... и что-то доселе не касавшееся его бесчувственной души. Да-да, дон жуан Тривульче беззастенчиво влюбился в того, над кем насмешничал в пору детства и отрочества. Это было похоже на бред, виконт старался забыть и забыться в объятьях других мужчин и женщин, проворачивал мелкие аферы (для крупных был слишком труслив), несколько раз стрелялся на дуэлях, искал Бернардо в публичных домах и на светских приемах, но...
Однажды, вернувшись к матушке, виконт застал там маркиза Аттаванти, своего дальнего родственника, и тот, углядев в Анджело подходящую кандидатуру, сделал юноше предложение, от которого грех было отказываться. Так Тривульче стал чичисбеем маркизы Аттаванти и поселился в доме вышеназванной четы в Риме. Анджело любил светскую жизнь, радовался новым женщинам и развлечениям, с удовольствием собирал и распускал сплетни, избегал опасных тем, завел дружбу с одним из сбиров, исправно посещал церковь, дразнил маркиза и развлекал милую Джулию, безмерно любящую мужа и очень за него переживающую. Это был тот период в жизни виконта, когда душа его была спокойна, а поступки - грешны, но не безобразны. Даже привычная ложь Анджело была какой-то более милой, чем обычно.
А потом в Риме оказался Бернардо. Нет, виконт нашел его не в борделе, а в секретарях губернатора Назелли, друзья снова начали живо общаться, Варсетти поведал Анджело о своих чувствах к... да, к своему патрону. Виконт подначивал. Давал советы. Дразнил, смеялся, хлопал по плечу или дружески обнимал и, где-то внутри себя, умирал от ревности.
А тут пришла Жюдит, французская любовница виконта, познакомила Анджело с графом Палмьери, и предусмотрительно-рассудительный обычно в связях и поступках виконт связался с заговорщиками отнюдь не в постели. Им требовался человек, вхожий в дом Аттаванти, имеющий мотив убить князя (по официальной версии Анджело был влюблен в племянницу графини Капреоллы, с которой синьор добродетель имел неосторожность быть благосклонным, по словам самого виконта. Знал бы юноша, насколько он близок к истине, если мы считаем "племянницей" Патрицию, а не Росарию), в меру решительный, чтобы сделать это и способный не выдать своих сотоварищей по той или иной причине. Неизвестно, почему Тривульче подошел по последним двум пунктам: сыграла ли роль их близость с Жюдит, безысходность или еще что-то... тем не менее, был составлен и разработан план убийства губернатора, распределены роли, выбрано место и час. Виконт, пожалуй, хотел разузнать что-то про Палмьери, однако после предоставил волю случаю, зато не смог не обратить внимание на то, как сблизилась с Назелли Жюдит. И без того не доверявший компаньонам Анджело решил для себя уж точно не доверять мадемуазель. А уж когда перед Пасхой, уединившись в спальне с виконтом, очаровательная синьора предложила Тривульче для верности убить и идейного графа... Словом, у виконта было два решения проблемы: пойти к Шарроне и честно сдать ему заговорщиков или же убить всех, кто мог представлять угрозу: посыльного, графа, любовницу и, конечно, князя. Второй вариант нравился Анджело куда как больше, потому виконт обзавелся ядом и противоядием, а так же оружием, приглашением для Габриэле, планом действий для себя.
После Пасхи все пошло не так, как хотелось. Во-первых, за четыре дня до приема убили Лоренцу, оперную диву, и в тот злосчастный вечер на представлении присутствовали если не все приглашенные в дом Аттаванти, то большая часть из них, а во-вторых на прием был приглашен шеф полиции, барон Скарпиа. Его присутствие автоматически означало и присутствие сбиров, по крайней мере, было бы удивительно, если бы барон не решил совместить приятное с полезным и прием с допросами. Тогда заговорщики встретились еще раз и придумали план, по которому предполагалось убить князя в стиле убийства Лоренцы. В серийности смертей есть свое особое очарование...
В ночь перед субботой виконт Тривульче спал столь же спокойно, сколь и всегда.