Заметил для себя, что мне приятнее всего читать книги по психологии под Unheilig. Приятная, атмосферная музыка, позволяющая отделиться, отрешиться от социума/метро/слов русскоязычных песен и погрузиться в книгу. О-кей, да, и послушать немецкий. Люблю немецкий, я говорил? Так вот, я выбрался из дома: шухер на голове, весенние кроссовки, пальто нараспашку, рюкзак за спиной, сигареты в кармане, наушники - все как полагается, словом, заскочил в автобус и продолжил грызть гештальт-кактус. И, да, как мыши: плакал и кололся, и продолжал. И все было бы хорошо, насколько хорошо может быть при прочтении книги о гештальт-терапии у убежденного фрейдиста, я только изредка матерился про себя на выпады в сторону Зигмунда, но в целом: читал, узнавал новое-старое, анализировал, да, и все было бы хорошо, если бы я так и не дочитал "Свидетеля терапии" до последней главы, которая называлась просто и незамысловато: "Фриц и Фрейд". Потому что там наступило "плохо". О да, я прекрасно осознаю, что меньше всего в жизни и смерти, пожалуй, пан Зигмунд нуждается в моём адвокатстве, но, черт возьми... Я читал про четырехминутную встречу этих двоих, про чувства, в том числе чувство разочарования, которое настигло Перлза, про то, что Фрейд "был бесконечно болен", разрознен, весь такой с незакрытыми гештальтами, что аж смотреть страшно, читал и думал, что, пожалуй, я сознаю, что Фриц, был (ибо уже мертв) очень сильно обижен на Фрейда. Я читал, и за всеми теми словами, по-сути, не видел ничего, кроме его обиды. Какой-то детской и, наверное, очень правильной. Подозреваю, что сам Перлз, услышав подобные измышления, высказал бы мне, что на самом деле, это моя обида на Фрица, или на Фрейда, предложил бы поработать с этой обидой и бла-бла-бла, но, увы-ах, Фриц мертв, и, так как даже мертвым он мне не нравится, я бы не пошел к нему на семинары, пожалуй.
Словом, дочитал. Задумался, прислушался к ощущениям и понял, что, конечно, я сгрызу еще немного гештальт-кактусов, но совсем чуть-чуть. А еще испытал сожаление: тонко, флёрово - мне жаль, что "Свидетель терапии" так малостраничен. Не смотря на фейспалмы и злость временами, мне было интересно читать о том, как Перлз вел свою терапию, как взаимодействовал с людьми, как они взаимодействовали с ним. Я люблю читать подобного типа выдержки, "клинические виньетки" (с). Начал читать "Внутри и вне помойного ведра" - гештальт-автобиография Перлза. В предисловии лапочку Фрица захотелось удавить. Дважды. Нет, это, конечно, здорово, когда ученики превосходят учителя, ну или думают, что превосходят, но зачем этого самого учителя смешивать с грязью просто потому, что именно на противопоставлении "грязного" психоанализа и "чистого" гештальта пан Фриц и "выезжает"? Неужели нельзя самому для себя признать, что если бы не основы, не психоаналитический базис - не было бы гештальт-терапевта Фридриха Соломона Перлза, был бы еврейчик Перлз, был бы да сплыл, неизвестным? Риторический вопрос.
**
Пожалуй, кроме прочего, мне во Фрейде нравится еще и то, что он а) уважительно и в рамках научной этики относился к своим оппонентам, отделившимся ученикам и прочим-прочим-прочим, на кого ссылался или кому противопоставлял свои взгляды; б) позволял себе сомневаться, не заявляя никаких "абсолютных истин". Он не клеймил себя отчетливо-горделивым "чудотворец" (о да, пан Фриц, конечно же, тоже этого не делает, но уж больно его сентенции смахивают на "ахахах, вам это может показаться чудом, но ахахаха, нет, что вы, я скромный гештальт-терапевт, просто немножко бог, ахахах"), он был искателем. Честным с собой, со своим читателем, честным по-настоящему, _человеческим до предела. Аминь.