А хочется жизни.
пятница, 10 декабря 2010
продавец паранойи
Мальчик он-лайн.
А хочется жизни.
А хочется жизни.
среда, 08 декабря 2010
продавец паранойи
- Придумай меня живым.
Тьма без лица и дна, лишенная даже собственного одиночества. Ее я - твое единственное дыхание. Ее взгляд - твои последние|вечные крылья. Тысячи лет тьмы за миг твоего падения на распахнутом настежь, лишенном одиночества взгляде.
Ты не ангел. Ты - снег.
Тихая россыпь слез Герды в залах Снежной Королевы. Хрупкими льдинками по щекам и пальцам, по чернильно-печатным строкам сказки со сбившимся от падения дыханием: будто споткнулась о порог или бег оборвался за гранью тропы, по ту сторону жизни, по эту - тьмы. Без лица и дна. С тобой.
Ее я - твое единственное дыхание.
Твое дыхание - суть ее тишины.
На ладонях пути: от себя к себе, по осколкам дней, по неправдам будней. Черновик бытия и уже нерожденного прошлого на каждой из тысяч прочтенных страниц твоих взглядов. Просто линии на ладони, кольца на пальцах вместо планет вокруг солнца, собственное "я", заключенное в росчерке по бумаге|и венам|: нечетко, неброско, не в сердце, так в душу. Аll inclusive. Не миру, так тьме. Правда проще. Но не всегда - лучше.
Маленький мир на себя. В ладони - чужие миры: деревянными бусинами не тобою написанных истин. Неточности|жизнь сегодня можно простить. Пастелью смягчить углы, улыбкой - слова. Однажды сломать себя, чтобы родиться вновь: безупречно неправильным принцем собственной частной жизни.
Для точного выстрела не нужно оптической линзы.
Тьма без лица и дна, лишенная даже собственного одиночества. Ее я - твое единственное дыхание. Ее взгляд - твои последние|вечные крылья. Тысячи лет тьмы за миг твоего падения на распахнутом настежь, лишенном одиночества взгляде.
Ты не ангел. Ты - снег.
- Придумай меня живым.
Смех.
продавец паранойи
вторник, 07 декабря 2010
продавец паранойи
.я говорил, что смогу улыбнуться.
.я смог.
.я смог.
понедельник, 06 декабря 2010
продавец паранойи
для тех, кто еще не понял:
- мне похуй, когда на меня наезжают. Да. Совсем.
- мне похуй, когда на меня наезжают. Да. Совсем.
суббота, 04 декабря 2010
продавец паранойи
Вдохновение не стучит в дверь моей души, у него уже давно есть ключ.
продавец паранойи
Сказки не получилось. Ну и пусть.
Холод обнимает за плечи, как однажды - ты. Мы тогда молчали вдвоем, о непрочтенных письмах, несбывшихся днях и тогда-теперь чужих незнакомцах твоей и моей жизни. Тогда еще была жизнь, я помню. Яркая, как крылья послерассветных снов и столь же терпкая, несбывшаяся, истаявшая после, как первый снег уже не нашего лета. Мне кажется, что душа осталась в нем: забытая и ранимая, заблудившаяся среди высотных домов и возвышенных мыслей, блукающая там и сейчас: без меня, без тебя, без нас и без смысла. Мне чудится, будто сердце стучит слишком искуственно, будто бы там потерялось, с душой, и уже не нашлось, оставив по себе память и кардиозаменитель из снега и сахара, вместо церковной свечи за упокой, чтобы близким не было горько от полынности правды.
Падай. Радуй.
Только взгляд теперь неоправданно спокоен, ты скажешь - "жесток", а я улыбнусь, мол ты знал, на что шел, ты всегда знал, всегда врал, всегда...нет, впрочем, ты как и сердце - всего на жизнь. Не повезло. Вечность не для тебя. О да, я ревнив, она - моя, только моя - слышишь? Она - моя, ты - нет, тебя - нет, только кардиозаменитель, да...из снега и сахара, соленого от слез. Не-твоих. Ведь кто-то меня любил. Не так. Любит.
- Мы не ангелы, парень...
- Вы - нет. Вы - люди.
На губах терпко от пощечины в твоем давно не волчьем, но все так же несчастном взгляде. Это слишком случайная встреча, ты не находишь? Конечно же нет, ведь ты по-прежнему любишь только терять. А я улыбаюсь в глаза. Разбитая в кровь улыбка - это так для тебя. Холод обнимает за плечи, как сегодня - я. Шарф змеится по шее серостью и с ним прошлогодняя грусть.
- Прости, сказки не получилось...
- Ну и пусть.
Холод обнимает за плечи, как однажды - ты. Мы тогда молчали вдвоем, о непрочтенных письмах, несбывшихся днях и тогда-теперь чужих незнакомцах твоей и моей жизни. Тогда еще была жизнь, я помню. Яркая, как крылья послерассветных снов и столь же терпкая, несбывшаяся, истаявшая после, как первый снег уже не нашего лета. Мне кажется, что душа осталась в нем: забытая и ранимая, заблудившаяся среди высотных домов и возвышенных мыслей, блукающая там и сейчас: без меня, без тебя, без нас и без смысла. Мне чудится, будто сердце стучит слишком искуственно, будто бы там потерялось, с душой, и уже не нашлось, оставив по себе память и кардиозаменитель из снега и сахара, вместо церковной свечи за упокой, чтобы близким не было горько от полынности правды.
Падай. Радуй.
Только взгляд теперь неоправданно спокоен, ты скажешь - "жесток", а я улыбнусь, мол ты знал, на что шел, ты всегда знал, всегда врал, всегда...нет, впрочем, ты как и сердце - всего на жизнь. Не повезло. Вечность не для тебя. О да, я ревнив, она - моя, только моя - слышишь? Она - моя, ты - нет, тебя - нет, только кардиозаменитель, да...из снега и сахара, соленого от слез. Не-твоих. Ведь кто-то меня любил. Не так. Любит.
- Мы не ангелы, парень...
- Вы - нет. Вы - люди.
На губах терпко от пощечины в твоем давно не волчьем, но все так же несчастном взгляде. Это слишком случайная встреча, ты не находишь? Конечно же нет, ведь ты по-прежнему любишь только терять. А я улыбаюсь в глаза. Разбитая в кровь улыбка - это так для тебя. Холод обнимает за плечи, как сегодня - я. Шарф змеится по шее серостью и с ним прошлогодняя грусть.
- Прости, сказки не получилось...
- Ну и пусть.
пятница, 03 декабря 2010
продавец паранойи
Я буду ждать.
На холодные ладони медленно падает молчаливый и трепетно-теплый снег, белый-белый, как мои-твои воспоминания о нас. Святой, как небеса раннего средневековья. Чистый и светлый, как тишина созданной однажды вселенной, оставленной про запас для счастья. Снег не тает, только греет ладони, словно твои поцелуи или взгляды, росчерк твоей улыбки и бессонных ночей в твоих глазах. Снег падает на тонкие губы, острые кончики ресниц, недосказанные слова и взгляды. Теплый святой снег.
Мне кажется, весь мир сейчас заключен в этих хрупких каплях воспоминаний и времен: прошедших, грядущих и тех, что сейчас - есть, как мы - без оглядки на прошлое, без отклада - на будущее. Душа змеится пеплом по снегу, серо-алым, как огонь и вороньи крылья. Пепел - это надежда. В моих руках уже так много времени...
Рассыпать по пеплу, скрывая горечь улыбок, недосказанность истин и взгляды в небо. То ли душа, то ли куртка - нараспашку, и бежать, бежать, бежать, раскинув руки как крылья, и взгляд куда-то вдаль, за горизонт, в самую твою серо-синюю душу с нашими алыми небесами. Алый - не только закатная кровь. Однажды алый - паруса.
А потом упасть, споткнувшись, уткнуться в снег-пепел, на миг задыхаясь от непрозвучавшего крика, медленно перевернуться на спину, губами шептать имя, а на щеки ловить теплые искорки времени, чувствовать, как они тают на раскрасневшихся от бега щеках, стекают вниз льдисто-колючими каплями, совсем как слезы. Почти не дышать, просто жить мимолетным "сейчас", с инъекцией счастья в душу. Слышать биение сердца в не сдавленных шапкой висках. Закрывать глаза и видеть небо.
Однажды пальцы коснутся холодных ладоней, твои пальцы, теплые, как снег.
Я буду ждать.
На холодные ладони медленно падает молчаливый и трепетно-теплый снег, белый-белый, как мои-твои воспоминания о нас. Святой, как небеса раннего средневековья. Чистый и светлый, как тишина созданной однажды вселенной, оставленной про запас для счастья. Снег не тает, только греет ладони, словно твои поцелуи или взгляды, росчерк твоей улыбки и бессонных ночей в твоих глазах. Снег падает на тонкие губы, острые кончики ресниц, недосказанные слова и взгляды. Теплый святой снег.
Мне кажется, весь мир сейчас заключен в этих хрупких каплях воспоминаний и времен: прошедших, грядущих и тех, что сейчас - есть, как мы - без оглядки на прошлое, без отклада - на будущее. Душа змеится пеплом по снегу, серо-алым, как огонь и вороньи крылья. Пепел - это надежда. В моих руках уже так много времени...
Рассыпать по пеплу, скрывая горечь улыбок, недосказанность истин и взгляды в небо. То ли душа, то ли куртка - нараспашку, и бежать, бежать, бежать, раскинув руки как крылья, и взгляд куда-то вдаль, за горизонт, в самую твою серо-синюю душу с нашими алыми небесами. Алый - не только закатная кровь. Однажды алый - паруса.
А потом упасть, споткнувшись, уткнуться в снег-пепел, на миг задыхаясь от непрозвучавшего крика, медленно перевернуться на спину, губами шептать имя, а на щеки ловить теплые искорки времени, чувствовать, как они тают на раскрасневшихся от бега щеках, стекают вниз льдисто-колючими каплями, совсем как слезы. Почти не дышать, просто жить мимолетным "сейчас", с инъекцией счастья в душу. Слышать биение сердца в не сдавленных шапкой висках. Закрывать глаза и видеть небо.
Однажды пальцы коснутся холодных ладоней, твои пальцы, теплые, как снег.
Я буду ждать.
четверг, 02 декабря 2010
продавец паранойи
Неизбежность некоторых событий это результат наших действий. Не более. (с)
суббота, 27 ноября 2010
продавец паранойи
люди в полной мере осознают ценность других людей только тогда, когда напрямую сталкиваются с их смертью
к сожалению.
к сожалению.
четверг, 25 ноября 2010
продавец паранойи
мир снова на своих местах, как и все в этом мире
эдакая клавиатурная раскладка совершенной должностности
мне нравится?
эдакая клавиатурная раскладка совершенной должностности
мне нравится?
продавец паранойи
Я всматриваюсь в дрожь потертых черно-белых клавиш и надсадный полынный плач неупокоенной скрипки, и вижу небо, серое, как крылья одинокого ворона. Память сидит за спиной и рисует эти крылья на моих острых, гротескно очерченых лопатках. Прикосновения ее пальцев горчат, как кофе в позднеосенние дни. Мне не больно, пусть даже память рисует кровью, ибо чернильница сегодня - мое уставшее ударяться о ребра сердце. Мне не больно, больно рыдающей скрипке и моему непризнанному одиночеству, больно миру, который я обесчестил своим безразличием. Мне - тихо.
Я листаю страницы полуистершихся бинарных кодов и чернильные строки моих чувств вместо глянцевого журнала или рекламного проспекта.
Время еще не пришло?
Время уже не придет.
Эти мысли - перья в очерченых памятью крыльях. Тревога замирает на кончике разума, в надежде шагнуть по тонкой, лезвийно острой грани души, но видит беспородный неограненый камень. Она исчезает. Ей некуда больше идти.
Змеиным посвистом - предложение мне последовать за ней. Отказываюсь. Предельно вежливо, только глаза темнеют, как заснеженная осень в час сумерек, до горчаще-янтарного, с переливами антрацита. Глаза - зеркало души. Душа - камень.
Память прячет улыбку в уголках губ. Она помнит мое дыхание и стук моего сердца. Она - да. Я - нет. Я всматриваюсь в дрожь потертых черно-белых клавиш и надсадный полынный плач неупокоеной скрипки, и вижу небо, синее, как крылья одинокого ворона...
Время уже не придет?
Время еще не пришло.
Я листаю страницы полуистершихся бинарных кодов и чернильные строки моих чувств вместо глянцевого журнала или рекламного проспекта.
Время еще не пришло?
Время уже не придет.
Эти мысли - перья в очерченых памятью крыльях. Тревога замирает на кончике разума, в надежде шагнуть по тонкой, лезвийно острой грани души, но видит беспородный неограненый камень. Она исчезает. Ей некуда больше идти.
Змеиным посвистом - предложение мне последовать за ней. Отказываюсь. Предельно вежливо, только глаза темнеют, как заснеженная осень в час сумерек, до горчаще-янтарного, с переливами антрацита. Глаза - зеркало души. Душа - камень.
Память прячет улыбку в уголках губ. Она помнит мое дыхание и стук моего сердца. Она - да. Я - нет. Я всматриваюсь в дрожь потертых черно-белых клавиш и надсадный полынный плач неупокоеной скрипки, и вижу небо, синее, как крылья одинокого ворона...
Время уже не придет?
Время еще не пришло.
продавец паранойи
надо бы пересмотреть "Хироманта" на досуге или сегодня ночью. Настроение в тему.
вторник, 23 ноября 2010
продавец паранойи
Я люблю души. Берешь, как старый фотоальбом,
раскрываешь, стряхнув пыль и поблеклые воспоминания, а там - ты.
раскрываешь, стряхнув пыль и поблеклые воспоминания, а там - ты.

Кофе и сигареты, сигареты и кофе.
Ни капли сахара, ментола или сочувствия к собственному сердцу. После четвертой или пятой сигареты начинаешь чувствовать вкус жизни - в терпком аромате горько-приторного дыма, ленивой смертью ползущего к соседней стене по направлению ветра или дыхания. Именно потому я люблю курить в одиночестве: так моя жизнь не касается ни твоих губ, ни твоих глаз.
Кофе и сигареты, сигареты и кофе.
- Ты ревнуешь. - Не то вопрос, не то утверждение.
- К чему? - Безысходность.
- К одиночеству.
- К чему? - Безысходность.
- К одиночеству.
Не шах и не мат. Жизнь - не шахматы.
Мы встречаемся, когда ночь не в небе, а в наших глазах. Порой мне кажется, что моя - только отражение твоей собственной, или ее сон. А ты редко улыбаешься и почти никогда не говоришь "до встречи", совсем как зеркалам. Зеркалам и правда не стоит назначать свидание, не так ли?
- Не так.
- Кофе?
- Кофе?
Завариваю чай на двоих. Полынь. Любистник. Любовь всегда горькая в одной из своих нот. Мы пьем неторопливо, как время - наше дыхание. Возможно, стоит уберечь себя от ошибок?
- Нет.
Сегодня одна из редких твоих улыбок. Ты касаешься моих глаз собственным взглядом:
Я отражаюсь, как мертвый камень
В невольно разбитом девичьем сердце
Я - айсберг, вчера потопивший "Титаник"
Несправедливо преданной веры.
Я - искушение собственной правдой,
Распятой на небе в образе солнца,
Прочтенной по строкам в нотной тетради,
Украденной фильмом с нелепой концовкой.
Я отражаюсь, чуть-чуть не живя,
Преданный тенью прошедшего лета...
Зачем ты вернулся, грядущий Январь?
- За кофе и сигаретами.
Твоим губам нужно чаще тренировать улыбку, тогда однажды она станет искренней. Я знаю, я учился улыбаться почти так, как ты. Только на одну или две зимы раньше, но в зеркалах совсем несложно играть со временем. Иногда я чувствую, как ты течешь по моим венам, пропитываясь насквозь кровью, пресыщаясь, словно не-случайные любовники, эмоциями на шелковых простынях. Вот и сейчас - эта горчинка в уголках твоих губ, словно корица и мускат в кофейном послевкусии.
Дыханием по строкам. До безумия нравится молчать с тобой.
До безумия - с тобой.
После - тоже.
Кофе и сигареты, сигареты и кофе.
- Знаешь, Я люблю души. Берешь, как старый фотоальбом, раскрываешь, стряхнув пыль и поблеклые воспоминания, а там - ты.
- Я?
- Я?
вторник, 16 ноября 2010
продавец паранойи
иногда я осознаю, что в полной мере счастлив тому, что у тех, кого я когда-либо любил, все хорошо (с)
продавец паранойи
одно из тех непостоянств, когда понимаешь, что до безумия целостен
и ключевое слово, видимо, до безумия
с одной стороны, сложно никому не верить, с другой же - необходимость верить - порой слишком ненужное обязательство, а я лишние обязательства не люблю. Сейчас у меня слишком болит голова, чтобы делать что-то, кроме как радоваться жизни. Просто тому, что она есть. Со своими проблемами и радостями, с тобой, с короткими перебежками от состояния к состоянию.
Осеннее тепло.
и ключевое слово, видимо, до безумия
с одной стороны, сложно никому не верить, с другой же - необходимость верить - порой слишком ненужное обязательство, а я лишние обязательства не люблю. Сейчас у меня слишком болит голова, чтобы делать что-то, кроме как радоваться жизни. Просто тому, что она есть. Со своими проблемами и радостями, с тобой, с короткими перебежками от состояния к состоянию.
Осеннее тепло.
воскресенье, 14 ноября 2010
продавец паранойи
ты - по венам и дням, как будто всерьез
вознамерившись стать моим постоянством
мы с тобою - две тени, сплетенные в танце,
провокаторы грез и гроз.
я - с отдачей, как пуля литая в висок,
не рискуя предать не-случайной осечкой
мы с тобою - своя опоздавшая вечность
не прочитанная меж строк.
только ткани на зеркалах, и пропущеный
|или не принятый|вызов
пальцы тихо дрожат на курке и шприце
ты - мой морфий, в моем отраженном лице
я - свое не-предательство жизни.
вознамерившись стать моим постоянством
мы с тобою - две тени, сплетенные в танце,
провокаторы грез и гроз.
я - с отдачей, как пуля литая в висок,
не рискуя предать не-случайной осечкой
мы с тобою - своя опоздавшая вечность
не прочитанная меж строк.
только ткани на зеркалах, и пропущеный
|или не принятый|вызов
пальцы тихо дрожат на курке и шприце
ты - мой морфий, в моем отраженном лице
я - свое не-предательство жизни.
продавец паранойи
на кончиках пальцев танцует мой реквием по мечте
твой маленький ангел, мною распятый во мраке
понятия дружбы (ты знаешь и сам) давно уж не те
будем друзьями сейчас, чуть больше, чем были когда-то?
на взмахе ресниц запирает молчание полночь
и губы касаются губ, как касались имен и взглядов
вином разольется вся несерьезность душевной боли
а сердце пусть будет не даром, а просто наградой
истин, стучащих в груди, остается так мало
вся верность нисходит на крик из глубин обнаженности
и негой распята, одеждой небрежно разбросана память
дружбы беспечность в коктейле непринужденности
на кончиках пальцев танцует мой реквием по мечте
твой маленький ангел, мною распятый во мраке
понятия дружбы (ты знаешь и сам) давно уж не те
будем друзьями опять, чуть больше, чем были когда-то?
твой маленький ангел, мною распятый во мраке
понятия дружбы (ты знаешь и сам) давно уж не те
будем друзьями сейчас, чуть больше, чем были когда-то?
на взмахе ресниц запирает молчание полночь
и губы касаются губ, как касались имен и взглядов
вином разольется вся несерьезность душевной боли
а сердце пусть будет не даром, а просто наградой
истин, стучащих в груди, остается так мало
вся верность нисходит на крик из глубин обнаженности
и негой распята, одеждой небрежно разбросана память
дружбы беспечность в коктейле непринужденности
на кончиках пальцев танцует мой реквием по мечте
твой маленький ангел, мною распятый во мраке
понятия дружбы (ты знаешь и сам) давно уж не те
будем друзьями опять, чуть больше, чем были когда-то?
суббота, 13 ноября 2010
продавец паранойи
я слышу порой, как стучится негромко
в неволе тоскуя, опасно свободное сердце
и рассекает (не плетью, а скрипкою тонкой)
души молчаливой спокойно-холодное скерцо
и музыка кажется выстрелом в мой обнаженный висок
и разум ласкает пространство в не мною придуманном танце
и самое главное прячется (нет, не в душе) - между строк
и дремлет уютно погибель моя, в старом заплечном ранце
я вижу порой, как в седых небесах рассвет
пропитан полынью и серым московским дыханьем
и знаю, что прячет в ладонях грядущий момент,
а потому ухожу, не дождавшись прощенья-прощанья
и взгляд обрывает крылья, те, за дрожащей моей спиной,
и лезвие Леты скользит по морозным венозным узорам
и собственный разум я нарушаю улыбкой слепой и немой,
и кто-то так щедрый на боль мне сжигает мосты и перроны
а где-то летят поезда и свободные ангелы,
и прячется счастье за потаенною дверцей.
ты ударяешь опять, а я не встаю, а падаю -
пусть не тоскует - на вечность уснет...
...опасно свбодное сердце.
в неволе тоскуя, опасно свободное сердце
и рассекает (не плетью, а скрипкою тонкой)
души молчаливой спокойно-холодное скерцо
и музыка кажется выстрелом в мой обнаженный висок
и разум ласкает пространство в не мною придуманном танце
и самое главное прячется (нет, не в душе) - между строк
и дремлет уютно погибель моя, в старом заплечном ранце
я вижу порой, как в седых небесах рассвет
пропитан полынью и серым московским дыханьем
и знаю, что прячет в ладонях грядущий момент,
а потому ухожу, не дождавшись прощенья-прощанья
и взгляд обрывает крылья, те, за дрожащей моей спиной,
и лезвие Леты скользит по морозным венозным узорам
и собственный разум я нарушаю улыбкой слепой и немой,
и кто-то так щедрый на боль мне сжигает мосты и перроны
а где-то летят поезда и свободные ангелы,
и прячется счастье за потаенною дверцей.
ты ударяешь опять, а я не встаю, а падаю -
пусть не тоскует - на вечность уснет...
...опасно свбодное сердце.
продавец паранойи
смейся, Джокер! Если больно - смейся, Джокер! Если ранили невольно - смейся, Джокер! Если кто-то все же против - смейся, Джокер! Если ты кого-то любишь - смейся, Джокер; если этот "кто-то" бросил - смейся, Джокер! Если вновь себя погубишь - смейся, Джокер! Это лишь твоя работа - смейся, слышишь, смейся, Джокер!